В этом тексте Market Power расскажет, как создатель Тома Сойера потерял целое состояние, пытаясь импульсивно инвестировать во что попало. Он поддавался эмоциям, шел за «сияющими идеями» и с завидным упорством терял деньги.

Сгоревшая мечта

Летом 1861 года 26-летний Сэмюэл Клеменс, еще не называвший себя Марком Твеном, с приятелем Джоном Кинни и еще несколькими парнями решили «стать лесопромышленниками». По тогдашним законам территории Невада любой гражданин США мог просто «застолбить» до 160 акров лесной земли за символические $1,25 за акр. Нужно было лишь показать, что земля эта будет обрабатываться.

Приятели взяли лодку, поплыли на восточный берег озера Тахо и нашли шикарное место: около 300 акров соснового леса прямо у воды, с пляжем и видом на озеро, и принялись его обрабатывать. Ну как, обрабатывать. Скорее делать вид.

Из автобиографического романа Марка Твена "Налегке":
"Наши владения следовало огородить, иначе мы потеряли бы право на них. Другими словами - нужно было в разных местах повалить несколько деревьев с таким расчетом, чтобы они образовали нечто похожее на ограду.
<...> Мы с Джонни срубили по три дерева, после чего так измаялись, что решили <...> если эти шесть поваленных стволов могут удержать нашу земельную собственность - очень хорошо; если нет - пусть она утекает через бреши в заборе.
<...> Мы вознамерились сложить настоящий, солидный дом из толстых бревен. <...> Но срубив и обтесав два деревца, мы решили обойтись шалашом из веток. <...> Итак, по всем правилам захватив и освоив участок, мы стали законными владельцами его".

Застолбив землю, приятели начали развлекаться на своем личном участке, в полной мере ощущая себя состоятельными землевладельцами. Правда, вели себя они точь-в-точь как мальчишки в "Приключениях Тома Сойера": носились по пляжу, рыбачили, разводили огромные костры, ночевали на берегу, курили... Словом, ни в чем себе не отказывали.

Однако за неделю такая жизнь успела приесться: комары, скучно, далеко до виски и карт. Заскучав по цивилизации, друзья начали задумываться о том, что жизнь крупных землевладельцев не про них. И окончательно принять решение помог случай.

Однажды, разведя костер, приятели недоглядели, и огонь перекинулся на сухую листву, затем - на соседний кустарник, на забор и на построенный "дом". А потом...

Из автобиографического романа Марка Твена "Налегке":
"За какие-нибудь полчаса все пространство перед нашими глазами превратилось в яростный, слепящий ураган пламени. Огонь взбегал по ближним склонам, накрывал вершину и исчезал в ущельях по ту сторону горы.
Мы снова были бездомные бродяги - без земли, без собственности. Наш забор погиб, наш незастрахованный дом сгорел дотла".

Поскольку по закону приятели должны были «улучшать» участок, а теперь там был только пепел - они просто бросили землю и сбежали.

Сегодня тот самый участок, который находится недалеко от поселения Зефир Ков округа Дуглас штата Невада, - одна из самых дорогих прибрежных зон озера Тахо. Уже к 1900 году земля там стоила от $20-25 за акр.

Серебряная лихорадка

Летом 1859 года в горах над рекой Карсон нашли богатую серебряную жилу - "Комсток". В Неваду со всей страны потянулись старатели и авантюристы. При разработке оказалось, что месторождение богаче, чем кто-либо мог себе представить.

В 1862 году - спустя год после неудачной попытки стать крупным землевладельцем, 27-летний Сэмюэл Клеменс работал репортером газеты Территориал Энтерпрайз и писал репортажи о жизни трудового народа.

Зарабатывал он тогда порядка $40 в неделю и каждый вечер слушал в салунах речи шахтеров и спекулянтов, которые зазывали бойкого репортера вложиться в очередное новое месторождение по добыче серебра. Но Сэм лишь усмехался и отказывался. И не без причины.

Дело в том, что в короткий промежуток между тем, как они с другом выжгли лес на участке возле озера Тахо, и работой в газете Сэмюэл с приятелями успели попытать удачу на ниве старателей. Потратив все деньги и уйму времени на раскопку участка, они не нашли ни крупицы серебра.

А предприятия по добыче в Неваде появлялись каждый день, их акциями торговали прямо на улицах. Большинство шахт на поверку оказывались "дохлыми кошками" - пустышками, а продавцы акций - обыкновенными проходимцами.

Так ничего и не купив, в 1864 году Клеменс уехал в Сан-Франциско с двадцатью долларами в кармане. И спустя пару лет горько пожалел об этом: среди шахт, долю в которых предлагали молодому журналисту, были будущие серебряные гиганты "Офир", "Колд и Карри" и "Хейль и Норкросс".

Из автобиографического романа Марка Твена "Налегке":
"Мне предлагали за пятьдесят долларов купить половину первоначального участка, на котором возникла Вирджиния-Сити... Сейчас эта половина включает центральную часть города и стоит миллионы.
<...> Мне предлагали сколько угодно акций шахты "Хейль и Норкросс" по 12 долларов за фут. Я отказался - считал, что это "дикая кошка". Вскоре они продавались по 4800 долларов за фут.
<...> Одному знакомому отдали двадцать футов в шахте "Офир" за слепую хромую лошадь. Лошадь сдохла через неделю. Двадцать футов сделали его миллионером”.

Серебряная лихорадка середины 19 века породила десятки миллионеров и тысячи разорившихся. Но Клеменс не стал ни тем, ни другим. Может быть, оно и к лучшему. Однако об упущенной возможности стать серебряным магнатом писатель сожалел до конца жизни.

Переиграл издателей и самого себя

Следующий громкий финансовый провал господина Твена связан непосредственно с его профессиональной деятельностью.
К концу 1870-х писатель уже был национальной суперзвездой: «Том Сойер» стал хитом, лекции приносили сотни долларов за вечер. И, как любой уважающий себя писатель, он не любил издательства и считал, что те его попросту обдирают.

В один прекрасный день Марк Твен решил, что сам может справиться с такой работой, и открыл собственное издательство Charles L. Webster & Company. Управляющим он поставил племянника - Чарльза Уэббстера (отсюда и название).

Первое время все шло просто замечательно благодаря удачному стечению обстоятельств.

В 1884 году Улисс Грант, бывший президент США и герой Гражданской войны, лежал при смерти, разоренный до нитки после краха собственной брокерской фирмы. Чтобы прокормить семью, он начал писать мемуары для журнала Century за унизительные пятьсот долларов. Узнав об этом, Твен пришел в бешенство. Он лично явился к Гранту и дал слово: если тот отдаст книгу ему, семья получит не меньше 50 тысяч долларов.

«Личные мемуары» Гранта - биография полководца Гражданской войны, воспоминания о которой были слишком свежи в памяти американцев, - имели бешеный успех. Они вышли из печати в декабре 1885 года, спустя четыре месяца после смерти автора. Книга стала крупнейшим нон-фикшн-бестселлером XIX века: за год было продано более трехсот тысяч двухтомных комплектов.

Вдова Гранта получила около 450 тысяч долларов - рекордные роялти в истории американского книгоиздания. Само издательство заработало порядка 200-250 тысяч долларов чистой прибыли.

Твен ликовал. Он публично объявил, что разгромил всю издательскую индустрию Америки и теперь точно знает, как делать деньги на книгах лучше всех.

Но мы ведь помним, что этот текст про инвестиционные неудачи писателя?

Убежденный в собственной гениальности, Твен перестал слушать кого бы то ни было. Уэбстер и бухгалтеры умоляли его притормозить, но он отмахивался. Начался поток проектов, каждый из которых казался ему стопроцентным хитом.

За роскошное собрание собственных сочинений в двадцати пяти томах по подписке читатели не захотели платить по 50-100 долларов вперед.

Производство двенадцатитомной «Библиотеки американской литературы» стоило целое состояние, а продавалась она из рук вон плохо.

Биография папы Льва XIII, которую Твен считал подарком для миллионов американских католиков, стала главным провалом: из двадцати пяти тысяч напечатанных экземпляров удалось реализовать около двух тысяч.

К 1893 году долги издательства превысили восемьдесят тысяч. Твен занимал под залог дома, мебели, авторских прав. В апреле 1894 года Charles L. Webster & Company объявила о банкротстве.

Твен мог бы объявить и личное банкротство, как делали многие в те времена, но счел это бесчестным. Он отдал кредиторам все до последнего цента, включая права на будущие книги, и в пятьдесят девять лет отправился в изнурительное кругосветное лекционное турне, чтобы рассчитаться с долгами самостоятельно.

Позже он напишет: «Я оказался экспертом ровно в двух вещах - как писать книги и как терять деньги».

Машинка по пожиранию денег

Издательство Charles L. Webster & Company, основанное Марком Твеном, возможно, просуществовало бы куда дольше, если бы не еще одна его «гениальная» инвестиция. Именно успех издания «Личных мемуаров» Улисса Гранта настолько окрылил писателя, что он решился вложиться в проект, который впоследствии стал самой дорогой ошибкой его жизни.

У Твена всегда было много знакомых из разных сфер, в том числе из печатного дела. Через них он и встретил Джеймса Пейджа - талантливого механика, харизматичного изобретателя и идеального представителя тогдашних стартаперов: глаза горят, уверенность безгранична, и план уже готов, нужно только немного денег. Пейдж как раз искал инвесторов для автоматической наборной машинки Paige Compositor. Твен влюбился в аппарат мгновенно и называл его «прекрасным механическим чудом».

С 1880 по 1894 год он вложил в проект около 300 тысяч долларов. Машина представляла собой инженерного монстра: 18 000 деталей, сложная механика, постоянные сбои. Она работала впечатляюще, но лишь краткими рывками, а затем ломалась.

Главной проблемой был сам Пейдж. Он был перфекционистом до фанатизма и категорически отказывался выпускать хоть какую-то рабочую версию, пока не будет уверен, что она идеальна. Он раз за разом говорил Твену: «Еще год - и она будет совершенна». Твен до последнего верил в успех, заявляя друзьям: «Если эта машина выйдет, я буду богаче Рокфеллера».

Так прошло четырнадцать лет.

Тем временем рынок двигался вперед. Как раз в 1880-х был изобретен линотип Оттмара Мергенталера - простой, дешевый и надежный. Он быстро изменил наборное дело и занял весь рынок.

Когда в 1894 году Paige Compositor наконец был собран в своем «идеальном» виде, он уже никому не был нужен и фактически стал музейным экспонатом в день своего рождения. Твен остался и без денег, и с грудой устаревшего железа.

Протеиновая ловушка

К середине 1890-х, после череды неудачных инвестиций, писатель оказался должен кредиторам более 100 тысяч долларов.

Ситуация становилась безвыходной, и судьба могла сложиться куда трагичнее, если бы в жизни писателя не появился Генри Хатчисон Роджерс - партнер того самого Рокфеллера и один из директоров Standard Oil.

Роджерс, впечатленный умом и остроумием писателя, решил вмешаться в его дела. Он настоял, чтобы Твен официально заявил о банкротстве издательства Charles L. Webster & Company, договорился с кредиторами и запретил Твену подписывать какие-либо финансовые документы без его согласия. Это спасло писателя от полного разорения и юридических преследований.

Именно под руководством Роджерса Твен разработал грандиозное мировое турне с лекциями и выступлениями. В августе 1895 года он отправился в путешествие почти на год - через Австралию, Новую Зеландию, Южную Африку и Индию. Публика везде принимала его с восторгом: остроумные лекции приносили невероятные деньги, а книги переиздавались и разлетались огромными тиражами. Уже к 1896 году Твен снова твердо стоял на ногах и с помощью Роджерса полностью расплатился по всем долгам. Но, как говорил сам Твен, привычки - это единственные надежные вещи на свете. Едва почувствовав финансовую почву, он снова поддался соблазну легкой прибыли.

В этот раз его внимание привлек Plasmon - модный "протеиновый порошок" на основе казеина, которым предприниматели обещали накормить бедную Индию. Рекламные брошюры уверяли, что продукт в десятки раз питательнее мяса, а несколько ложек способны заменить полноценный ужин. Твен не только вложил в проект 25 тысяч долларов, но и стал его публичным амбассадором.

Реальность, разумеется, была куда прозаичнее. Plasmon действительно содержал концентрированный казеин, но никаких чудодейственных свойств у него не было.

Внутри самой компании царил хаос. Руководители давали противоречивые обещания, продажи не росли, а попытка делать ставку на индийский рынок провалилась мгновенно - местные власти не собирались заменять традиционный рацион непонятным порошком.

Конфликты между акционерами привели к тому, что в США начались судебные разбирательства по обвинениям в мошенничестве и недостоверной рекламе. К 1905 году Plasmon Company of America рухнула, а Твен потерял вложенные средства.

Этот эпизод особенно раздражал писателя: он был уверен, что помогает развивать полезный продукт, а в итоге стал лицом очередной аферы.

Лучше не звоните Твену

Инвестиционные провалы Марка Твена настолько эпичны, что если бы в XIX веке существовала служба поддержки обманутых инвесторов, он постоянно висел бы на проводе ее горячей линии.

И эта история была бы неполной без эпизода, который стал кочевать из одной биографии писателя в другую - истории о том, во что он не вложился. Речь о будущем телекоммуникационном гиганте AT&T.

В 1870-1880-е годы изобретатель Александр Грейам Белл активно продвигал свое главное изобретение - телефон. Он устраивал демонстрации, искал тех, кто поверит в технологию, и пытался привлечь капитал среди людей, открытых к новым идеям.

Существуют легенды, что Белл лично пришел к Твену и предложил вложиться. Документы это не подтверждают, но одно известно точно: писатель устройство видел, идею понял, а вот вложиться - не решился. После злополучной печатной машинки Paige Compositor он был настолько напуган, что от телефонного будущего шарахнулся, как кот от огурца.

Позже Твен с горечью шутил, что слышал "голос будущего", но не распознал его.

В итоге Bell Telephone Company выросла в огромную корпорацию, а доля, купленная за несколько сотен долларов на старте, принесла бы состояние, способное обеспечить не только самого Марка Твена, но и его потомков на многие поколения.

Приключения Марка Твена на бирже

Твен пробовал себя и в роли биржевого игрока. И рынок быстро объяснил ему, что острословие не заменяет финансовой грамотности.

Однажды он вложился в акции Oregon and Transcontinental, железнодорожного холдинга Генри Вилларда, который был звездой спекулятивного бума 1880-х. Твен купил бумаги как раз тогда, когда все остальные уже тихо спрашивали друг друга: «А не пузырь ли это?».

Спойлер: пузырь.

После краха империи Вилларда акции рухнули более чем на 80%. Биографы оценивают диапазон примерно так: брал он их в районе 70-80 долларов, а продавал уже по 10-12 долларов.

Сам Твен позже мрачно шутил: «Каждая акция в моем портфеле последовательно доказывала, что я не такой уж гений».