Прежде чем читать этот текст, настоятельно рекомендуем прочитать первую часть.

Обычно, когда кризис уже случился, люди начинают задаваться вопросом: “А можно ли было его предотвратить?” – из желания выучить ошибки прошлого или же праздного любопытства. На дефолт 1998 года этот вопрос ложится также легко: “А можно ли было его не допустить?”. Прежде чем двигаться дальше, давайте разберемся с этим вопросом.

Однозначного ответа, естественно, нет. И правда, не ожидали же вы услышать здесь твердое “Да!” или четкое “Нет!”. Есть несколько мнений участников событий и экспертов, а кое-где даже проглядывают теории заговоров. Словом, как обычно, истина где-то рядом.

Быть или не быть?
Одни эксперты считают – да, дефолта можно было избежать. Ряд неверных управленческих решений, неблагоприятная экономическая ситуация в мире – и вот хозяйство страны рушится по эффекту домино.

Другие вспоминают о злосчастных налогах, которые в то лихое время платил, мягко говоря, не каждый. Загвоздка в том, что если бы все платили налоги честно и в полном объеме, стало бы очевидно, что это не налоги, а конфискация. Тот, кто платил, считался либо чудаком, либо дураком.

Кто-то считает, что внешние займы в достаточном объеме могли бы стабилизировать ситуацию.

Некоторые говорят о неизбежности кризиса:

Генеральная уборка
Кризис так или иначе случился, и мы возвращаемся к экономике России там же, где ее и оставили – вторая половина 1998 года. Правительство отправлено в отставку, доллар вырос и не просто пробил моральный барьер, а вышел за рамки допустимого приличия.

Цены растут, денег нет, банки и бизнесы схлопываются, вчерашние накопления становятся фантиками, для получения которых нужно еще отстоять в очереди – мрачном символе неопределенных времен. Нефть по $10 ехидно смеется над госбюджетом. Ситуация неприглядная, с какой стороны ни посмотри.

Как раз тут и начинают проворачиваться шестеренки молодой рыночной экономики, которые, пусть и не без скрипа, тянут страну из болота кризиса, да так, что позавидовал бы сам Барон Мюнхаузен.

Во-первых, дорогой доллар. До дефолта из-за искусственной поддержки курса рубля импорт теснил отечественных производителей. А после того, как доллар перехаил все возможные хаи, импорта на российских полках резко поубавилось.

Например, после кризиса Вимм-Билль-Данн (да, это российская компания) начала теснить импортное молоко. Ростовская “Глория Джинс” увеличила производство вдвое уже в 1999 году. Даже Совхозу имени Ленина свободный рынок начал приносить прибыль.

Во-вторых, девальвация помогла компаниям освоиться на международных рынках в том же 1999 году: Лаборатория Касперского открыла офис в Великобритании, ABBYY развернулась в США. Кондитерская фабрика “Коркунов” завоевала первых отечественных покупателей, потому что производство внутри страны стало выгоднее.

Дешевый рубль укрепил позиции экспортеров, которые везли деньги обратно в Россию, и поддержал бюджет – с 1 января 1999 года 75% выручки, полученной за рубежом, нужно было продавать внутри страны.

В-третьих, фокус перешел с финансового на реальный сектор экономики. Тут пришлись кстати займы от МВФ, часть которых передали промышленности для развития.

В-четвертых, кризис стал холодным душем для правительства. Рухнувшую пирамиду ГКО решили не восстанавливать, а инфляцию стали сдерживать за счет регулировки цен монополистов: железных дорог и электроэнергии. Желание включить печатный станок чиновники в себе тоже перебороли.

Бюджетная дисциплина возросла, курс рубля стал определяться спросом и предложением. Новому правительству Примакова нужно было просто не мешать восстанавливаться рынку, слегка направляя его на поворотах.

Некоторые считали, что даже направлять рынок не приходилось.

В это же время, как по щучьему велению, начала расти цена на нефть. Это не просто помогло решить головную боль с дефицитным бюджетом, но и позволило основать Стабилизационный фонд* – СФ, который стал еще одной устойчивой ногой отечественной экономики. Финансовая политика страны стала более консервативной, бюджет – сбалансированным.

Оздоровление экономики шло такими темпами, что последствия дефолта были преодолены всего за год – через год уровень жизни вернулся к докризисным и уверенными темпами пошел вверх.

Инфляция начала снижаться: с 84,4% в 1998 году до 36,6% в 1999 году. Весной 1999 года цены на нефть вернулись к $15–20 за баррель, а в 2000 году добрались до $34. Бюджет в 1999 году приняли с дефицитом в 2,5% ВВП (в дефолтном 1998 году – 4,7% ВВП).

Дефолт 1998 года оказался эдаким “созидательным разрушением”. Он открыл путь к рыночной трансформации, укреплению производственного сектора, а девальвация стимулировала экспорт и местное производство. Годы трудностей и потерь сменились "сытыми нулевыми".

Несмотря на то что кризис заложил основу для будущего подъема экономики, ценой оздоровления оказалось в том числе благополучие российских домохозяйств. Снижение уровня жизни, высокая инфляция, рост бедности — через это пришлось пройти людям перед тем, как благосостояние начало расти. Сколько можно потерять сегодня ради процветания в будущем – пусть каждый решит сам.